№ 4 (125) (2024)

This paper introduces a new approach to understanding the deepening of integration. It examines how and under what conditions the implementation of large projects drives integration dynamics. The study begins by analyzing the demand and supply logic that underlies the explanatory integration theories, primarily two grand theories – neofunctionalism and liberal intergovernmentalism. Both theories agree that the demand for integration is crucial but differ on the nature of interest groups (purely national vs. national and transnational), the levels at which these groups demand integration (only national vs. national and transnational), and the role of supranational institutions. Both theories acknowledge the key role of member state governments at the polity level. Neofunctionalism and institutionalism recognize the role of governments at the level of politics as well, at least when studying significant reforms of specific EU policies. National policymakers are usually ready to deliver the supply of integration (political decisions) when these decisions provide them sufficient compensation for any loss of their autonomy, usually in the form of additional pubic or elite support. What characteristics should a new integration project have in order to accumulate the demand, push politicians to deliver the supply, and be able to trigger the systemic transformation of regional integration organizations like the EU? The study proposes the concept of a transformative project – a type of integration project that can significantly impact integration dynamics and entail systemic changes in governance, polity, and degree of policy coordination. Based on an analysis of the EU’s history, we outline the key characteristics of a transformative project, including complexity to induce a spillover effect, a practice-oriented nature combined with long-term political goals, broad support among stakeholders and society, tangible benefits that impact daily life to promote socialization, a solid groundwork (experience with regulation at the supranational level), and linkage to a global context. The author concludes with several assumptions about the potential of the EU Green Deal as a transformative project.

В статье проанализирована концепция социально-гуманитарного сотрудничества как отдельное направление внешней политики государства. На примере Британии продемонстрировано единство концептуальных подходов и их имплементации в национальное законодательство в области содействия международному развитию (СМР) и оказания гуманитарной помощи как двух элементов социально-гуманитарной политики. Изменение подходов Лондона к взаимодействию с гуманитарными агентствами системы ООН свидетельствует о смещении доктринальных приоритетов в сторону экстренной помощи и отдельных реципиентов (Афганистан, страны Африки южнее Сахары) после 2020 г. Вместе с тем темпы урезания финансирования гуманитарного содействия не соответствуют целям, заявленным правительством. На основе статистических данных 2005‒2023 гг. выделены два периода социально-гуманитарной политики Британии в области многостороннего гуманитарного реагирования: 2005‒2020 гг. и 2020‒2023 гг. В первый период увеличение объемов средств, выделяемых Британией на чрезвычайное гуманитарное реагирование, соответствовал общему росту глобальных гуманитарных потребностей. В 2020–2023 гг. Британия снизила приоритетность почти всех каналов многостороннего гуманитарного содействия, несмотря на резкое увеличение запрашиваемых агентствами ООН средств и общую деградацию гуманитарной ситуации в мире. Во второй период Лондон сосредоточился на оказании продовольственной помощи и значительно сократил финансирование других направлений, что обусловлено ухудшением гуманитарной ситуации в ключевых странах – получателях британской помощи и политизацией гуманитарного содействия.

В 2022 г. Суд Европейского союза анонсировал новый этап реформы, которая в условиях увеличения количества рассматриваемых дел призвана сохранить профессиональный и тщательный подход к решению споров при сокращении сроков судопроизводства. В основе изменений лежит наделение Суда общей юрисдикции компетенцией по рассмотрению преюдициальных запросов и некоторых других категорий споров, предоставление ему большей свободы в вопросах внутренней организации и введение постоянной должности генерального адвоката. С учетом уже изданной в России научной и учебной литературы внимание сфокусировано на актуальных проблемах и перспективах развития судебной системы ЕС. Цель статьи – доктринальное исследование причин, которые привели к преобразованиям, анализ финального текста согласованного проекта регламента, а также обзор мер, которые были реализованы Судом ЕС на более ранних этапах реформы, но оказались недостаточными. Рассмотрены новые категории дел, процедурные гарантии по сохранению единообразия судебной практики и стадии обсуждения законопроекта, которое происходило в 2023 г. во всех ключевых институтах Евросоюза, ответственных за принятие нового регламента.

Цель статьи – выявить тенденции эволюции мирового рынка угля в новом столетии. В рамках Парижского соглашения ООН по климату 2015 г. многие страны приняли обязательства сократить производство ископаемого топлива. Политика энергоперехода повлияет на производство и торговлю углем. Анализ данных Международного энергетического агентства и Европейской ассоциации угля и лигнита (Euracoal) позволяет утверждать, что на протяжении 2000–2023 гг. мировое производство угля почти удвоилось главным образом за счет стран Азии. Среди ведущих мировых поставщиков угля резко возросла роль Индонезии (она вышла на первое место с долей 34%), доля России увеличилась с 6 до 15%. Кардинальные сдвиги произошли в географической структуре мирового импорта. Совокупная доля Китая и Индии увеличилась с 3 до 46%, тогда как ЕС и Японии – сократилась с 50 до 18%. Мировой рынок угля перемещается в Азию при одновременном нарастании его территориальной концентрации. За период 2000–2023 гг. доля пяти крупнейших стран – экспортеров увеличилась с 62 до 82% мировой торговли, а пяти крупнейших импортеров – с 64 до 72%.

С момента образования БРИК в 2006 г. вопросы создания более справедливой мировой валютно-финансовой системы постоянно находились в центре внимания государств-участников. Поэтапное введение беспрецедентных по масштабу ограничительных мер в отношении России привело к активизации работы по снижению зависимости от действий США и институтов глобального экономического управления, поиску альтернативных способов расчетов за товары и услуги и сокращению сделок с использованием американской валюты. В статье проведен анализ предпосылок развития валютного сотрудничества в рамках БРИКС и результаты уже предпринятых на этом направлении действий. Рассмотрен вопрос о том, в какой мере введение общей валюты может способствовать или создавать преграды для углубления экономической интеграции в рамках объединения. Опыт перехода на евро в ЕС показал, что решение об отказе от национальных валют имеет политическое измерение. Игнорирование рисков, связанных с коренным изменением системы расчетов, способно привести к кризисным явлениям в экономике и оттолкнуть участников внешнеэкономической деятельности от реализации договоренностей. Сделан вывод, что форсирование валютного сотрудничества без опоры на учет интересов стран – основательниц БРИКС и оценки потенциальных выгод и рисков способно привести к ухудшению условий взаимной торговли на фоне стремления США сохранить существующую архитектуру мировой валютной системы с абсолютным доминированием американской валюты.

В статье проанализирован процесс принятия директивы, регулирующей платформенную занятость в Европейском союзе. Стремление к гармонизации национальных законодательств вызвано необходимостью внесения правовой определенности и улучшения условий труда работников платформ. Несмотря на то что многие работники платформы считались самозанятыми, их статус оставался неясным, чем пользовались работодатели. К числу других проблем относятся ограниченный доступ работников к информации об условиях труда, разрешении споров, коллективных правах и недопущении дискриминации. Определены два ключевых принципа новой директивы: правильное определение статуса занятости и установление правил использования алгоритмических систем на рабочем месте. В статье сделан вывод, что разница в подходах государств-членов, политических групп Европарламента, институтов Евросоюза превратило регулирование платформенной занятости в одно из самых противоречивых досье ЕС. Результатом компромисса стало принятие компромиссного законодательства по минимальным стандартам.

Цель исследования – изучить, как современные теоретические концепции культурной экологии воплощаются в культурной политике Евросоюза. Современная европейская культура рассмотрена в экологическом измерении с помощью модели культурной экологии/экологии культуры. Эта парадигма понимается в качестве способа видения изменяющихся в постиндустриальном мире отношений культуры и окружающей среды. В концептуальном измерении феномен культурной экологии проанализирован сквозь призму его генезиса в европейской и российской исследовательских традициях. Обосновано, что экология культуры предстает как сохранение культуры через сбережение природы и преодоление природных катастроф. Показано, что тенденции в экологизации культурной политики Евросоюза и управлении европейским культурным наследием нацелены на организацию функционирования в режиме совместной эволюции/коэволюции культуры и природы. С помощью примера негативного воздействия туризма проиллюстрирована необходимость единого рассмотрения экологических и социальных факторов сбережения культурного наследия. Выявлено, что современная европейская культура как социальный феномен последовательно эволюционирует по направлению оптимизации взаимодействия с природой. Подчеркнуто, что статус современной европейской культуры в парадигме культурной экологии отвечает современным тенденциям развития информационного общества в рамках зеленого измерения.

Статья посвящена феномену католической школы как модели церковно-государственного взаимодействия в Италии. Цель исследования ‒ рассмотреть принцип паритетности как альтернативный государственному вариант образования. Уравнивание в правах католических и государственных учебных заведений в 2000 г. не предоставило итальянцам возможности свободно выбирать тип образования для своих детей. По мере сокращения государственных дотаций часть паритетных школ была вынуждена закрыться. Католическая церковь и католическая общественность критикуют государственную политику в отношении в этого вида образовательных учреждений и расценивают ее как противоборство секулярной и религиозной культур. Приверженность христианским принципам, изучение европейской культуры, признание главенствующей роли семьи, нацеленность на человека, воспитание в духе солидарности, приоритет коллективистских ценностей над индивидуалистическими, высокий уровень принятия инаковости, обучение лиц с ограниченными возможностями ‒ эти базовые принципы католического образовательного проекта находят сочувствие у той части итальянцев, которые желают воспитывать детей в соответствии с принципами христианской культурной традиции. Сделан вывод, что в условиях глобализации, политики секуляризма и государственной монополии на образование часть итальянского общества продолжает считать католическое школьное воспитание важнейшим элементом национальной идентичности.

The article analyzes how the Soviet leadership pursued foreign policy objectives in relation to Turkey and the resulting legacy from these pursuits in today’s terms. USSR-Turkey relations in the 1920s were based on the common political interests of the two states, both of which existed in a similar geopolitical environment. The common goal shared by both nations was to overcome international isolation and ensure national security. The view of the Soviet government on Turkey’s role in border safety matters was outlined by People’s Commissar for Foreign Affairs Georgy Chicherin, who considered USSR‒Turkey cooperation a tool for ensuring security of the southern and southwestern borders of the Soviet Union. The Black Sea Straits were a key issue in bilateral relations. As the Straits were considered a “gateway” for an attack on the USSR’s southern borders, the Soviet government tried to revise the Straits regime in a more favorable way. It was assumed that strong economic ties with the Soviet Union and mutually advantageous cooperation in the security sector would become a robust deterrent instrument for Turkey’s leaders. During the Great Patriotic War, the USSR’s policies towards Turkey were aimed at preventing it from participating in the war on the side of a hostile bloc, as well as revamping the 1936 Montreux Convention more favorably for Soviet leadership. The 1939‒1946 attempts to apply pressure on Turkey regarding the Straits issue caused the latter to withdraw from the orbit of Soviet influence and led to almost two decades of hostility and strained relations between the two nations. After the death of Joseph Stalin, particularly in the Khrushchev era, the Soviet government sought to improve bilateral relations, mainly by identifying common ground in military and political spheres, expanding trade and economic cooperation, and building the foundation for the current high level of bilateral Russia-Turkey relations.

«Бакумацу» – название периода с 1853 по 1868 гг. в японской истории. Его можно перевести как «Конец бакуфу» (бакуфу – полевая ставка или правительство сёгуна) или «Конец сёгуната Токугавы». Японцы под нажимом со стороны США и стран Европы была вынуждены открыть страну для торговли и контактов, так как понимали, что не могут противостоять иностранцам в силу технологической и военной отсталости. «Открытие» страны проходило в условиях замешательства властей и при сопротивлении не только значительной части власти, но и народа, который сплотился под лозунгом «почитание императора и изгнание варваров» (сонно-дзёи). Это привело к военным столкновениям с иностранцами и террористическим актам, направленным против «варваров» и сторонников «открытия» страны. В результате было устранено традиционное для Японии формальное двоевластие, при котором власть по закону принадлежала императору в Киото, а страной управлял сёгунат династии Токугавы из Эдо. В 1868 г. сёгунат был упразднен, а власть перешла к 122-му императору Мейдзи. Столица была перенесена в Эдо, переименованный в Токио (Восточная столица).США первыми «открыли» Японию, но главную роль в ее политической и экономической трансформации сыграли страны Европы. Президент М. Филлмор, инициатор экспедиции М. Перри, не был переизбран, а новый глава государства Ф. Пирс был занят разногласиями Юга и Севера. В 1861 г. началась Гражданская война в США, а главную роль во внешней политике Японии стали играть европейские страны ‒ Британия, Франция, Нидерланды и Россия.